С БПВ: Вторая и Пятая отметки

Эти два текста вешаю вместе, потому что они некоторым образом образуют дилогию)

Название: Катастрофа
Задание: "Средь оплывших свечей и вечерних молитв...",
Средь военных трофеев и мирных костров,
Жили книжные дети, не знавшие битв,
Изнывая от детских своих катастроф..."
(В.Высоцкий, "Баллада о борьбе")"
Размер: 1500 слов
Жанр/категория: джен
Рейтинг: G
Персонажи/Пейринги: Анарион, ОМП
Авторское примечание: сначала всё было вообще совсем не так, вторая часть была в четыре раза короче и о другом. Потом Йозаянка сказала, что там скомкано и неясно, кто на ком стоял, поэтому я написала совсем другой вариант концовки.
А потом в комментарии к выкладке мне принесли вот эти стихи, и много нецензурных слов было сказано мною о моём подсознании, которое их запомнило, а сознание, зараза - нет. Но уж что выросло.

Спина ощущала холодный, шершавый камень, царапавший кожу, солнце резало глаза, ветер швырял в лицо серую пыль — но откуда-то издалека, снизу, из глубин памяти и времён доносился голос…
Голос, звавший по имени.
— Маэдрос!
Нет, его здесь быть не могло. Но голос был таким знакомым. Таким родным среди этих скал.
— Маэдрос!
Отвечать было трудно, горло сорвано от крика — но он всё-таки ответил:
— Фингон…
Он открыл глаза, зная, что не увидит ничего, кроме вечных черных скал кругом — но неожиданно внизу, у подножия «своей» скалы, разглядел небольшую фигурку.
Это было невозможно. Что он делает здесь?!
— Фингон… безумец! Уходи…
Только тот всегда был упрямец.
— Никуда не уйду! Я тебя нашел и здесь не оставлю!
— Ты… не залезешь… Застрели меня и уходи! Лучше смерть!
Лучше быстрая смерть, чем годы и годы здесь.
— Вот ещё!
Упрямец. Пытается вскарабкаться — по отвесной-то скале… Но вот — находит один уступ, другой… сорвался, лезет… Невозможно же!
Голос раздался рядом с самым ухом.
— Я здесь, Маэдрос. Всё уже хорошо. Я здесь! — крепкая рука обхватила за плечи.

Только это уже было неважно, холодный камень стремительно превратился обратно в шершавую кору сосны, цепь исчезла, а вот правая рука, которой Анарион цеплялся за ветку — действительно затекла, и хорошо, что Майвендил поддержал его, вот только…
— Ты не мог залезть сюда! — игра была сломана, и Анарион смотрел возмущённо и обиженно, потому что друг нарушил правила и поломал хрупкую сказку.
Майвендил, в свою очередь, возмутился не меньше.
— Как не мог, если залез?!
— Ты должен был наложить стрелу и воззвать к Манвэ!
— Да не хочу я! Я и так тебя спасу! То есть не тебя, тьфу.
— Спасёшь? Далеко ты уйдешь со мной раненным обратно по горам?
Майвендил дёрнул плечом:
— Отца так денщик вытащил в одиночку.
— Только вот не от Врага!
Последовала лёгкая заминка.
— И вообще, в легенде же так было! Фингон Отважный попросил, и к нему прилетел орел, а ты…
Более мирный Майвендил только рукой махнул:
— Все равно мне бы лезть сюда пришлось. Орлы, может, в Андуниэ ещё и живут, но к нам вряд ли прилетят подыграть. А я да, не хотел звать Валар; ну их, в самом деле. Не о них история.
— Как это не о них, если орел?!. — Анарион, чуть было утихший, возмутился, как любой десятилетний мальчишка, которому портят любимую историю.
— Да, не о них! А о дружбе, дурень ты. Ну вот ты из-за игры на меня уже орешь, потому что я ваших Валар не хочу звать, даже в игре. Они ж так же орали, верно? Ты мне друг, ты мне не друг. Я правильно помню?
Анарион задумался и сел на ветку рядом с Майвендилом, болтая ногами.
— Пожалуй, — согласился он. — Потом они поссорились, Маэдрос его бросил и предал, а Фингон его простил и пришёл спасать.
— Ты рассказывал. Вот. И это самое важное, а ты злишься из-за Валар.
— Только это не пустяк. Ты нарочно сделал, не как в легенде, а это очень важно, что он Манвэ просил!
— Важно, потому что эту легенду эльфы сложили. Они Валар служат…
— Так не эти эльфы!
— И эти тоже уже давно, разве нет?
Анарион промолчал.
— Вот. А я тебе говорю, что дружба и отвага гораздо важнее, чем помощи просить. И не надо нам из-за Валар ссориться!
Где-то в этом был изъян, но тогда Анарион не нашёл его, а просто молча кивнул.

***

Дождь прекратился, но ветер продолжал дуть, то крепче, то слабее, срывая с плеч промокшие плащи и пробираясь холодом в самое нутро, так что даже работавшие на погрузке промерзли: пора было командовать отдых.
Анарион сбросил с головы мокрый капюшон и едва успел расправить плечи, как к нему подошел один из верных:
— Лорд Анарион? Тебя там спрашивают…
Он помрачнел хуже неба.
— Кого нелегкая принесла?
Если «спрашивают», а не сами пришли, значит — не свои. Но если стража — не спрашивала бы.
— Не назвались. Всадники, двое. Издалека приехали, это видно. Не наши.
Анарион коротко кивнул.
— Ладно, веди.
В такую погоду, в такое время привести сюда, в дом опального лорда Элендила кого-то, кроме друга могло лишь важное дело.
Пройдя по пристани к воротам, Анарион и вправду заметил двух лошадей; один из всадников, закутанный в плащ, сидел верхом, второй ходил туда-сюда. Вернее было бы сказать — метался. Плащи обоих были изрядно забрызганы дорожной грязью — скакали всю ночь.
Его пеший узнал и поспешил навстречу, а второй так и оставался в седле неподвижен.
— Лорд Анарион! — да, точно не из элендилей: на синдарине говорит с приличным акцентом.
Анарион всмотрелся в лицо незваного гостя: нет, врагом тот точно не был, в глазах — не угроза, а страх. Чистокровный нуменорец — высокий лоб, прямой нос, серые глаза… и ужасно знакомые черты…
— Азрузир?! — уже не Майвендил. Давно сменил имя — почти сразу, как не стало старого Короля, и мода на эльфийское исчезла. — Лорд Азрузир.
Это раньше они общались по имени. Когда сражались на деревянных мечах — отец Майвендила, куда менее знатный, чем князь Андуниэ, и весьма поощрял дружбу своего сына с внуком князя — и когда взяли в руки короткие тренировочные экеты. Когда вместе поступили в Андунийскую Академию и вместе закончили её: Анарион с отличием и неофициальным главой Гильдии Шкододелов — а Майвендил тоже с отличием, только он был паинькой. Когда вместе сражались под командованием принца Фаразона. Когда плечом к плечу смотрели на пленение Тху.
Ближайшими друзьями они не были никогда, но общались много.
Только в тот день, когда князь вернулся с заседания Королевского Совета куда раньше обычного срока, белый, как мел, и коротко сказал: «Я больше не советник Короля. Мы уезжаем в Роменну», — в тот день Анарион задержался в столице ровно настолько, чтобы зайти в канцелярию армии и оставить прошение об отставке. Должно быть, Майвендил очень спешил тогда, потому что в коридоре канцелярии очень быстро прошёл мимо Анариона, даже не поздоровавшись...
С тех пор они не говорили ни разу. В первый год Анарион написал бывшему приятелю короткую записку, но та, должно быть, затерялась.
Так что теперь: лорд Азрузир. Весьма уважаемый командующий в отставке, придворный Короля — не из блестящих, но ведь потому и жив до сих пор — но всё же придворный, а не опальный почти-мятежник.
Азрузир мотнул головой.
— Не надо “лорд”. Я…
Он смотрел куда-то вниз, в землю.
— Я виноват перед тобой. Знаю, не простишь предательство, и всё же… прошу прощения, — и вскинул взгляд отчаянно: — Я приехал, потому что ищу спасения, а помочь можешь только ты, и выгляжу я мер…
— Погоди, — Анарион поднял ладонь, останавливая бывшего приятеля. Он и сам давно не мальчишка, и поневоле усвоил достаточно властности, чтобы его распоряжение исполнилось моментально — Азрузир умолк на полуслове.
— Не нужны мне твои извинения, — немного устало качнул головой Анарион. — Чего ты от меня хочешь?
Азрузир обернулся назад и посмотрел на второго всадника. Тот быстро спрыгнул с коня и подошёл к ним… подошла. Это была женщина неюная, но всё ещё красивая — если бы не затравленный взгляд. И всё же в глазах оставалось что-то притягательное
— Это моя жена, — Азрузир коснулся её локтя. — Леди Замин, дочь лорда Абаттарика.
— Рад знакомству, леди, — Анарион слегка поклонился женщине и снова посмотрел на Азрузира. Тот сглотнул.
— Замин видела сон… — она качнула головой, и Азрузир поправился: — Нет, не сон. Что-то большее. Она видела смерть… чтобы спастись, надо уйти с Острова.
Анарион усмехнулся коротко:
— И ты поверил сну? Так просто?
— Я видела огромную Волну, — тихо, но твёрдо проговорила женщина. — И не раз, не два. Просто отбросить это предостережение мы не смогли.
Азрузир сжал ее пальцы на мгновение, потом продолжил:
— Я должен идти с Армадой — но вместо этого я здесь. Лорд Анарион… сдаётся мне, вы были правы, — с трудом выговорил он. — Насчет него. Он принес в Нуменор только страх. А я поступил подло, из страха и желания преуспеть забыв старую дружбу, — и еще хуже поступаю сейчас, когда взываю к ней, знаю, но другого пути у нас нет.
Это было правдой — Анарион знал. Их земли королевские стражи обходили стороной даже теперь: похоже, Король не был готов их казнить, иначе давно сделал бы это. Но никому другому уплыть с Острова не удалось бы.
Он молча смотрел на Азрузира… или Майвендила? — трудно теперь сказать. Да и неважно. Бывший приятель в самом деле переменился.
Наверное, все могло быть ловушкой, но такая мысль в голову Анариона не пришла совсем — при всей своей осторожности он не чувствовал никакого зла в приехавших к нему за помощью.
Ну вот что с ними теперь делать…
Анарион поднял голову — похоже, сейчас снова польет, перерыв был недолгим.
— Халдир! — слуга, не отходивший на всякий случай далеко, тут же подошёл ближе. — Отведи гостей куда-нибудь — они, похоже, всю ночь скакали. И о лошадях позаботься.
Обернулся к Майвендилу, не давая ни ему, ни леди Замин открыть рот, и закончил:
— Отдохнете — и за работу. У нас отчаянно не хватает рук, а с якоря придется сниматься сразу же, как поднимет паруса Армада. Надеюсь, Майвендил, ты еще не забыл, как управляться со снастями… идите на корабль. Эти два, ближайшие — мои, оставайтесь покуда здесь.
Отцу не понравится появление чужаков, его ещё нужно предупредить… и лучше им не попадаться на глаза Исилдуру.
— До встречи, — Анарион резко повернулся и пошёл прочь, не давая сказать ни слова благодарности.
Слуга взял в повод обоих коней и повел приезжих к ближайшему кораблю; Майвендил, бросив взгляд на высокий и гордый борт, отчетливо разглядел серебряной краской выведенное имя, но не смог ответить на тихий вопрос жены:
— А что значит «Торондор»?

Название: Верный
Задание: «Зло, как и добро, имеет своих героев» (Франсуа де Ларошфуко)
Размер: 1400 слов
Жанр/категория: джен
Рейтинг: PG-13
Персонажи/Пейринги: оригинальные персонажи
Примечание: строго говоря, Хэрумор упоминается в каноне, но считать его канонным персонажем сложно.
Да, Айкарил - сын Майвендила. Во избежание путаницы пишу сразу.

Хэрумор возвращался в свой дворец в прескверном настроении. Он прекрасно понимал, насколько ни Харад, ни морэдайн, ни все вместе не готовы сейчас к войне с молодой Страной Камня; как понимал и то, что его личная ненависть ко всей этой своре предателей пока не имеет никакого значения. Им нужен мир, хотя бы на несколько десятилетий… и неважно, что место этого изменника, младшего из правителей Гондора — не мог Хэрумор звать самозванцев королями — на костре; важно, что сейчас следовало учтиво приветствовать его и обсуждать условия мира без всякой возможности отвести душу — привычные Хэрумору изысканно-ядовитые любезности разбивались о всегдашнюю улыбку этого предателя Нуменора, как волны об утёс.
Конь шёл ровной иноходью, харадцы спешили уступить дорогу предводителю морэдайн, многие кланялись, но все эти почести никак не могли послужить бальзамом: долгие утренние переговоры так просто было не смыть с души.
Проклятье предателям. Но чтобы Тьма обрушила свой гнев, ей нужны слуги, такие, как Хэрумор. А он должен разить наверняка, и нет права поспешить, утоляя ненависть.

Во дворце, едва он спешился, дворецкий сообщил, что его хочет видеть кто-то из гондорцев. Хэрумор раздражённо бросил поводья оруженосцу и не торопясь направился к лестнице.
И даже в собственном доме покоя не было.
Но едва ли тот пришёл выпить вина; а делами пренебрегать недопустимо.

Кабинет Хэрумора был не предназначен для встреч западных: он был во вкусе морэдайн. В просторной комнате царил полумрак, стены были отделаны дубом, на полу лежал тёмно-фиолетовый ковёр. В воздухе висел еле уловимый запах храмовых благовоний, гнетущий и тяжёлый для непривыкшего. Да и три картины были не теми, что помогли бы достичь согласия.
Здесь и многим морэдайн становилось не по себе.

Но это был его дворец, в конце концов, и гость пришёл сам, так что — пусть терпит.
Вошедший был, на взгляд Хэрумора, молод, но не юн: лет пятьдесят; и чистокровный нуменорец. Он помнил этого… как его имя? — Айкарила. Юнец из свиты правителя, примечательный разве что своим отцом. Вот его-то Хэрумор помнил, и помнил хорошо.
Сам Хэрумор сидел в кресле за своим рабочим столом, бумаги были привычно перевёрнуты белой стороной вверх.
— Я рад приветствовать гостя, — произнес Хэрумор на чистом адунаике. — Ты пришёл по поручению короля Анариона, полагаю?
— Нет, господин мой, — что ж, адунаик гостя был вполне приличным, хоть выговор и отличался. Войдя, тот едва скользнул глазами по кабинету, точно ничего, кроме хозяина, гостя не интересовало. — Я пришёл по собственному почину и втайне от моих сородичей.
Голос Айкарила не то чтобы дрогнул, скорее — тот проглотил комок в горле, чтобы говорить как можно твёрже.
Неожиданное начало.
— Так что привело тебя сюда? — Хэрумор сделал жест, приглашающий садиться, хотя полагал, что гость откажется. Так и вышло.
— Господин Хэрумор, ты знаешь, что я сын князя Майвендила, когда-то носившего имя Азрузир, — тем временем Айкарил успокоился и заговорил твёрдо, в глазах плясали искры. Такие взгляды нравились Хэрумору, но только у морэдайн.
Не получив ответа, Айкарил продолжал:
— Мой отец отрёкся от истинного Короля, — с твёрдостью и скрытым жаром заявил он, и бровь Хэрумора слегка приподнялась: он был вполне согласен, но не ждал такого от одного из нимрузирим…
Впрочем, он сам давно возлагал надежды на молодое поколение.
— Мой отец отрёкся от истины, — продолжал Айкарил. — Он трус. Он бежал от боя… впрочем, мне следует радоваться этому, иначе мы с сестрой не родились бы. Но я не могу радоваться тому, что я — сын труса и изменника.
Айкарил порывисто опустился на колени.
— Господин мой, я хочу вернуться к истине. Я хочу искупить измену моего отца, я хочу служить истинному Отцу Людей.
Это уже не было неожиданно, и Хэрумор не удивился. Он медленно кивнул.
— Встань.
Порыв юноши казался искренним, и Хэрумор видел уже таких — с огнём в глазах и сердце, жаждущих истины. Впрочем, он больше верил тем, кто искал силы… но этот — чистокровный нуменорец, к тому же выросший в иной среде. Он повзрослеет, если…
Если говорит правду. Эта мысль мелькнула где-то в глубине — Хэрумор не мог всерьёз поверить в то, что кто-то мог лгать подобными вещами. Слишком противоестественно для нимрузирим, слишком опасно на самом деле.
Айкарил тем временем встал, но смотрел всё так же — не разочарованный сдержанным приёмом и не потерявший решимости.
— Расскажи о себе. Что толкнуло тебя к подобным мыслям? Что привело ко мне? Знает ли о твоих стремлениях твой отец? А король?
Вопросы Хэрумор задавал бесстрастно, положив подбородок на сплетёные пальцы, но собеседника его ровный тон и пронизывающий взгляд не пугали.
Смелее многих умбарцев.
— Я расскажу тебе всё, господин мой. Когда я стал взрослеть, я перестал принимать рассказы о прошлом на веру, я научился мыслить критически. И я понял, что там, в Нуменоре, нимрузирим восстали против подлинного Короля, а теперь говорят о верности. Что мой отец струсил и сбежал, а они называют это раскаянием. Что Король, подлинный Король, боролся за свободу и силу людей, а они называют это мятежом. Я читал о силе Нуменора, обо всём, что было утрачено, и в моём сердце поселилась ненависть к отнявшим это. И если Валар таковы, то я верю Отцу Людей!
Хэрумор слушал не столько слова, сколько тон юноши; таким тоном не лгут. Крутил в пальцах обсидианового дракона, поглаживал сложенные крылья, размышлял.
— Мой отец… — в этих словах звучало скрытое презрение. — Мы в ссоре уже не первый год. Он всё считает, что у меня «молодая дурь», которая пройдёт. Для того он и вынудил меня приехать сюда — чтобы я «своими глазами увидел, кто такие тёмные!» А прежде с этой целью он заставил меня подниматься на Эред Дуат… — Айкарил прикрыл глаза. — Я видел чёрные земли, скалы — и Чёрную Твердыню. Я видел — и только утвердился в своей правоте.
Он снова распахнул глаза и посмотрел на Хэрумора; тот чуть усмехнулся.
— Я прошу дозволения остаться здесь!
Хэрумор молчал, постукивая пальцами по столу. Потом встал, обогнул широкий стол и подошёл к юноше.
— Я верю твоему сердцу, — отрывисто проговорил он, кладя руку на плечо Айкарила. — Но тебе ещё предстоит доказать свою верность. Нет. Остаться в Хараде ты не сможешь.
Сказано это было так, что Айкарил посмотрел на Хэрумора очень внимательно, и во взгляде было что угодно, кроме разочарования. Хэрумору это понравилось.
— Сейчас ступай. Мы ещё поговорим — ваше посольство не завтра покидает Харад.

Когда посольство Гондора — спустя месяц — всё же покинуло Харад, понурый Айкарил уехал с ним.В разговоре с королём он признал, что был глупцом и больше чем глупцом — что он опасно близко стоял к грани, за которой — падение; Хэрумор знал об этом.

Первое донесение, спустя полтора года полученное Хэрумором от нового «голоса» из Гондора, было кратким: «Он мёртв».
Излишне эмоционально, конечно, но для первого раза — сойдёт. Тем более что за мальчишкой, конечно, присматривали, и Хэрумор имел исчерпывающий рассказ о том, как присмиревший после поездки в Харад юноша поутих, помирился с сестрой — невестой младшего принца, примирился, хоть и не сразу, с отцом, стал бывать у него в доме… И вот — выпал случай. Изменник, предавший Отца Людей и своего Короля, был мёртв. Хэрумору не сообщили, какой именно яд использовал Айкарил, но можно было предположить «крепкий сон»: вечером была общая трапеза семьи, а утром князя Майвендила нашли мёртвым. Он был уже стар, а времени с его размолвок с сыном прошло так много, что никто бы не подумал… никто никогда бы не подумал…

***

Морнемакил, преемник Хэрумора, хмуро смотрел на лист с расшифровкой донесения из Гондора.
Сухой и точный доклад Айкарила о казни «голоса» из Минас-Итиля. Единственного, кому чудом удалось пробраться туда!
Морнемакил переломил костяное перо и отшвырнул обломки. Проклятье.
Но каков Айкарил. За последние два десятилетия это не первая гибель, теперь гондорцы ищут хорошо, Айкарил не может не понимать, что к нему подбираются — и ни тени растерянности, страха, колебаний. Ни намёка на желание покинуть Гондор или хотя бы столицу.
Поистине — достойный слуга. И каждая его награда заслужена, а он — вовсе не ценит золото. Как подобает морадану.
Морнемакилу этот «голос» достался по наследству от Хэрумора, и он вскоре оценил и информированность Айкарила, и его точность… многое из того, что он сообщал, другие «голоса» узнать не могли, как ни старались. Часто он исправлял ошибки других, неточные или вовсе неверные сведения.
Приближённый младшего правителя, шурин его младшего принца.
Свою верность он доказал давно, как и свою храбрость.
Клятву Тьмы от него принял Агалдор — и даже не успел доложить об этом… О присяге и о провале Агалдора сообщил сам Айкарил. Тогда ещё Хэрумор, старый, но цеплявшийся за жизнь, предложил ему бежать в Харад — Айкарил отказался.
И сейчас ведь откажется…
Нельзя ему рисковать так. Нельзя.
Но у Айкарила на всё один ответ: «Я голос для Владыки Тьмы».
Теперь уже — последний голос.
Рискнуть им — и пусть сидит до начала войны? Властелин Мордора воспрял, теперь уже недолго осталось. А сведения ценны, отчаянно ценны, и даже если Айкарила возьмут — он ничего не выдаст.
Пусть остаётся. И даже после начала, если потребуется и Гондор всё же окажет сколько-нибудь серьёзное сопротивление.

***

— Да, государь Анарион. Я абсолютно уверен, — голос Айкарила звучал твёрдо и чётко. — Этот был последним. Если кто-то в Гондоре и остался, то только мелкие сошки, мой король.